Летний полдень

Летний полдень. Дачное предместье.

Спальня и пуховая кровать,

Я был маленький, я спал с бабулей вместе.

Я был взрослый - думал о невесте,

А невесте тоже скоро пять.

Летний полдень, золотые реки

В спальне на узорчатом ковре.

Я гляжу на них сквозь сомкнутые веки.

Обо мне, о взрослом человеке,

Думает невеста во дворе.

И до завтрака на улицу бегом,

Чуть не падая в запущенном парадном,

Громыхая по ступеням босиком,

С хлебом с маслом с сахарным песком

Подхожу к невесте ненаглядной.

А кругом - летели корабли.

Их - лучи - как шпагами - пронзали.

Две души

к земле не приросли,

Две души

еще не подросли,

Ели хлеб и ножками болтали.

В этом романтическом стихотворении есть некоторая доля правды.

Окно спальни действительно выходило на восток. И утреннее Солнце, слегка затуманенное тюлем, и - чистое, яркое, золотило узоры, реки ковра, по которым я почему-то любил водить указательным пальцем, проснувшись.

Я просыпался поздно, около десяти, а то и позже, и еще долго лежал на двуспальной кровати, мечтал и играл с Солнцем.

Не открывая глаз, но и не жмурясь, чуть приподняв брови, чтобы тонкая плёночка века натянулась и стала прозрачной, абрикосовой, - увлекательно погружаться в зеленоватые и фиолетовые солнечные пятна, в бордовые круговороты лавы, в волны и огни, и нежиться под утренним, уже греющим солнцем и никуда не торопиться.

Не менее интересно, поставив ладошку между глазом и Солнцем, разглядывать ее на просвет, стараясь как на рентЖене увидеть кости, жилы, в общем, все, что внутри.

Детская ручка просвечивалась, а вот взрослая - поворачиваю и так и эдак - не хочет.

Хотя, помнится, бабушкина пухлая ручка светилась, не так как моя, детская, но все-таки...

Дын-дын-дын - стучало в батарее, и по стуку я узнавал Фелика (ножницы!) и бежал на кухню, к бабушке, торопясь не опоздать, а вдруг без меня что-то начнется.

А дальше в стихотворении правды совсем мало - ковриги с маслом и сахарным песком мне не давали - перебьет аппетит! И подъезд наш был чистый, вылизанный, и босиком нам, городским детям, ходить не разрешалось.

Невеста, а тем более болтание ногами, вместе с девчонкой - это брехня, этого не было, и быть не могло. И даже не потому, что пацаны засмеют, а просто.

И все же я не погрешил против истины, - стихотворение сие правдиво по самому высокому критерию. Потому что ради будущей иллюзии человек впадает в искушение, а ради минувшей, не требующей уже ничего, кроме пристального вглядывания и наслаждения, готов очиститься и возблагодарить Бога свободным босоногим парением вниз, к Ней, по гулкой парадной.