Ленин и Яша

Помните это?

Камень на камень,

Кирпич на кирпич.

Да здравствует Ленин

Владимир Ильич!

Или еще спрашивали:

- Ты за камень или за кирпич? Если отвечал: “За камень!” - неправильно, значит, за Сталина. А если “за кирпич” – правильно, - за Ленина. Или просто спрашивали: - Ты за Сталина или за Ленина”? - Конечно, за Ленина. А почему? Почему я не помню ни одного своего костюмчика, ни одной пары обуви, ни одной шапочки. Я не помню парка Шевченко, куда меня водили почти ежедневно, и памятника Шевченко не помню.

А вот это “камень на камень, кирпич на кирпич” врезалось - как?..

“Ленин”. Никакой Лены, а тем более “лени” мы в этом слове не слышали. “Ленин” - звучало как Земля (с большой буквы) или Мир (с большой буквы). Да и не только в раннем детстве, но и потом, в старших классах, “Волгин” - это понятно, происходит от Волги. Но это же Плеханов. Мелочь! Мы на него плевать хотели!

А в пять лет я все допытывался у папы:

- Кто самый сильный человек в мире?

- Юрий Власов.

- А какой самый-самый большой корабль?

- Титаник.

- А кто самый умный, самый добрый? Кто самый-самый? И, конечно же, об Иисусе Христе никто не вспоминал.

Это уже потом “Ленина” воспринимали как огромный кибернетический мозг. Тогда, в шестидесятые, все увлекались кибернетикой, а тут еще заключение врачей при вскрытии о том, что мозг “Ленина” был в полтора раза больше обычного, и огромные головы, барельефы, бюсты, памятники в полный рост, горельефы.

А в детстве “Ленин” четко замыкал пирамиду “самого-самого”, как и коммунизм замыкал будущее и, чтобы это не слишком давило, к первому прибавляли - “дедушка”, а ко второму - “светлое”.

“Ленин - строитель светлого будущего всего человечества”.

И я видел пожилого Дядю Степу, большого, как кран, с устремленной вперед рукой, но без груза. Как-то не вязалось это бревно с “Лениным-учителем”. А, может быть, потому, что и мой дедушка не грузил и не возил, а сидел в Министерстве за большим столом, а до этого был директором санатория в Кисловодске.

Хотя на деда, на Яшу, я наговариваю. Он все умел - и сапоги подбить, и юбку подшить.

Яков Исакович, Яшенька, Яшуня, как называла его бабушка.

Помню тебя, высокого, статного, пузатого. Ты идешь с сеткой-авоськой с работы, останавливаешься у подъезда, и я бегу к тебе, бросив все, и ты достаешь и разворачиваешь сверток с нарезанной тонко свежохонькой любительской или докторской, пахучей, и отрываешь мне попку белой французской (городской) булки, или вынимаешь из пакетика пару маслин, черных, жирных, или самое-самое, - жулик!