Брату Володе
Володя, очнись, ты же знаешь, что все это – ложь.
«Фашисты, нацисты…» – в Москве их наверно поболе.
Очнись и подумай, куда ты по жизни идешь,
И что тебя ждет на краю… Незаметно кончается поле…
А знаешь, не бойся, садись в 41-ый и завтра – ко мне!
Без грима не выйдет, конечно, но ты же умеешь.
У нас на Майдане в татарском кафе
Такой чебурек, от которого сразу умнеешь.
Да ты погоди, не пыхти, я о всех, и о нас говорю.
Нам всем не хватает ума. А присядем – и будет.
И Сеня нам скажет: «Лэхаим!».
А ты, значит, – «Будьмо!»
А я «По степям Забайкалья» – любимую песню спою.
А после – на вече – на сцену ты выйдешь лихой –
В усах, в бороде, и, сорвав их, падешь на колени.
И скажет народ:
– Как обманчива внешность. Мы думали – Ленин.
А он ведь, однако, совсем не такой, не такой.
Вот было бы круто! Под этот флэшмоб
Все Ленины сразу в Москву к мавзолею пошли бы.
Гранитной горой завалили бы глыбы
Того, кто зовет тебя, брат, за компанию в гроб.
Да ты погоди, не пыхти, это бесы сказали – воюй!
Ну, хоть бы один промолчал несогласный.
Бесовство советское единогласьем
Тебя в преисподнюю гонит…
А ты бы им – Пуй!
А ты бы им взял – на Манежку – и вышел без спроса!
С плакатом: «За мир!» Вот бы рожи заснять у ментов!
Да, могут убить, то есть точно убьют, без вопросов.
Но этот флэшмоб был бы крут, как когда-то – Христов.
Короче, я жду. Приезжай. Мы пойдем по Майдану.
И ложь растворится в небесной дали голубой.
И ты исцелишь все с войною грядущие раны.
И Киев прикроет тебя деревянным щитом и собой.
